Ценителям театра посвящается…
«Подлинная культура противопоставляет нашей пассивной и незаинтересованной концепции искусства свою концепцию, магическую и безудержно эгоистическую, то есть заинтересованную»
Антонен Арто
Люди делятся на тех, кто любит театр, и на тех, кто его не любит. Если Вы, уважаемый читатель, относите себя ко второй категории, откажитесь от дальнейшего прочтения данной статьи. Ежели нет – продолжим…
Что же представляет из себя театр, к которому мы все, я надеюсь, так сильно привязаны? Давайте подумаем… Театр – это когда мы, сидя в удобных креслах (во всяком случае, в это хотелось бы верить) наблюдаема происходящим на сцене неким действом, сопровождаемым актёрской речью, музыкой, пением, а иногда и танцами. При всём при этом, стоит особо отметить, что нам должно нравится это делать. Потому что, если нам не нравится наблюдать за происходящим на сцене, наш визит в театр, мягко говоря, лишён всякого смысла. Выспросите почему? Просто потому, что мы будем не в состоянии почерпнуть для себя что-либо ценное и полезное из увиденного в том случае, если заснём, сидя в тоже театральном кресле. Иногда, так и бывает, но, к счастью, не всегда. И тогда возникает вопрос: что заставляет нас не спать на просмотре того или иного спектакля?
Действие. Театральное действие. За действием всегда интересно наблюдать, а за театральным – тем более. Именно оно является основным строительным элементом, тем кирпичиком, из которого складывается целое –художественный образ спектакля. Но так ли важно для нас, зрителей, лицезреть всё «строение» целиком? Вполне возможно, достаточно увидеть половину, а то и треть, и, уже на основании увиденного, с уверенностью судить о художественной цельности всего произведения. В конце концов, знакомясь с архитектурой незнакомого города во время туристической поездки, нам и в голову не приходит обходить все здания по периметру, однако, увиденного, зачастую, бывает вполне достаточно для формирования общего впечатления.
К слову, британские учёные провели ряд интересных исследований, целью которых было выяснить, действительно ли является критичным для визуального восприятия зрительской аудитории существенное купирование сценического действия. С этой целью, группам добровольцев из разных социальных возрастных групп было предложено посещение театральной постановки, специально осуществлённой в рамках проведения настоящего эксперимента. Результаты потрясли исследователей. Оказывается, даже кратковременное отсутствие зрителя во время просмотра спектакля, грозит последнему «остаться без сладкого». Хорошо, если выпрокинули зрительный зал в тот момент, когда актёр «взял паузу», и эта пауза длится на удивление долго. В этом случае, у вас появляется шанс вернуться к просмотру спектакля вовремя и при этом ничего не пропустить. Ведь на просмотре спектакля нет возможности нажать на «паузу». А жаль! Дело в том, что осознание художественного смысла того или иного драматического произведения в процессе просмотра спектакля «накапливается» постепенно. Форма сценического действа едина, и одновременно членима. Членима и разбираема на отдельные составляющие, «кирпичики», о которых мы уже говорили. Те самые «кирпичики», из которых состоит целое –спектакль. Выдерни один, и здание, возможно, устоит и не рухнет, но в кладке его образуется досадная брешь. Так стоит ли лишать себя радости наблюдать всё «здание «целиком? Ведь именно сложенный из таких одиночных «кирпичиков» рисунок, придаёт всему «зданию» то неповторимое очарование, с которого мы считываем всякое содержание и которое, собственно, и называется «сценическим искусством».
При внимательном просмотре спектакля, драматическое действие становится понятным, художественный смысл его постигается постепенно. Итак, как мы выяснили, форма воплощения театрального искусства, коим и является спектакль, едина и одновременно членима, но должна существовать некая конечная по своей сути единица восприятия, «дальше» которой никакого художественного, а стало быть, и никакого другого смысла нет. Этим последним, математически неделимым «битом «театрального действа может быть мизансцена. Спектакль – совокупностью последовательность таких мизансцен. Они, их переходы, их связи между собой и взаимодействия, составляют ту неповторимую ауру, которую мы и называем атмосферой спектакля.
Такой «бит», «кирпичик» – не «материал «и не «средство» театрального языка, а сам этот язык, единица образной творческой мысли. Она, эта мысль, материальна и её можно и должно чувствовать, как некий поток энергии. Такая концепция становится особенно актуальна, когда понимаешь, что далеко не всё на театральных подмостках легко осязаемо. Существуют иные, невидимые структуры театрального языка. И одной из таких «невидимых структур» спектакля, опять же является его атмосфера.
Представление об атмосфере спектакля связано как с развитием театра, так и с эволюцией театроведения. Об атмосфере заговорили в начале ХIХ века как об особом, новом свойстве спектаклей Московского Художественного театра. Поначалу, само слово «атмосфера» употреблялось через запятую с термином «настроение», но очень скоро «атмосфера» стала самостоятельной характеристикой сценического действа. О театральной атмосфере в разные годы говорили. С. Станиславский, Вл. И. Немирович-Данченко. Б. Вахтангов, М. А. Чехов, А. Д. Попов и др. Таким образом, проблема художественной атмосферы вошла в проблематику театроведения как науки о театре. Само понятие «атмосфера» всё чаще объединяется с другими, более общими «энергиями», что обусловлено тенденциями развития театра в целом на протяжении более чем двух веков. Театр давно и всецело работает с палитрой энергий актера и спектакля, о чём так или иначе высказывались режиссёры – основатели разных театральных школ и направлений, от. С. Станиславского, В. Э. Мейерхольда, М. А. Чехова, А. Арти – до Е. Гроховского и П. Брука, М. А. Захарова. А. Додина и А. А. Васильева.
Так что представляет из себя понятие «энергия»?
Оно происходит от греческого «еnergeia» – «действие», «деятельность» и пришло из греческой философии, где имело онтологическое и эстетическое значение. Аристотель, которому приписывают наиболее полное учение об энергии, этим понятием определяется осмысленное действие или движение, имеющее цель и завершение. «Энергия» Аристотеля была энергией выражения, смысла. Принимая учение Аристотеля о трагедии в контексте философско-эстетической системы древнегреческого философа, А. Ф. Лосев ставит знак равенства между аристотелевскими величинами «действие» и «энергия».
Такой подход к пониманию действия как энергии постепенно возрождается в современной теории художественной драмы и театрального искусства. «Драматическое действие – сложный процесс излучения эмоционально-духовно-волевой энергии героями в проблемных ситуациях, порождаемых их взаимно-действием и взаимозависимостью»– пишет в своей работе о художественном образе спектакля Б. О. Костелянец.
«Спектакль – есть живое, самостоятельное существо, подобное человеку. Как человек имеет дух, душу и тело, так имеет их и живой действенный спектакль. Дух спектакля — это идея, заложенная в нём.<…> Душа спектакля… это та атмосфера, в которой протекает и которую излучает спектакль. Тело спектакля – это всё, что мы видим и слышим в нём». М.А. Чехов впервые раскрывает органическую, психоэнергетическую природу этой ауры: атмосфера – душа спектакля. Эстетическая концепция М.А. Чехова воспринимается сегодня в контексте традиционных представлений о произведении искусства как о живом организме – к которой возвращаются и которую активно переосмысливают сегодняшние деятели культуры.
Именно в ходе театральной постановки, во время демонстрации на публике, в полной мере проявляется специфика театра и театральной атмосферы, что рождается непосредственно в действии спектакля – в творчестве многих его соавторов, актёров и зрителей в том числе. Так, в совместном творчестве актёра и режиссёра, сценографа и художника по костюмам, композиторами хореографа развивается непрерывный взаимодействующий процесс интерпретации образа спектакля как единого целого. Целого, в котором принципиальное значение имеет любая составляющая, любая, кажущаяся стороннему наблюдателю, зряшной, деталь.
Владимир Пальтис.